Одного никчемни в Кошичкину полицию таскали, таскали да не утащили. Про ето будет сейчас история.
Жила-была одна кошичка-гавешичка. Всем хорошая была, пушистая такая, на конце туловища фост имелся, а снизу четыре лапки торчали.
Только очень она вредная была и переменчивая характером. Сейчасодно хочет, через час другое. Намучалась с ней Кошичкина полиция, даже в черни список хотела поставить.
Звонит, например, кошичка в полночь:
— Алоэ, ето я. Забирайте нафиг моего никчемни, видеть его не могу.
— Каланхоэ. Расказуйти, чего он натворил?
— Он меня выводит из себя, а абратно не заводит!
— Что конкретно делает? Кушоит из вашей миски? Спит на вашей подушке?
— Он мне просто не нравится. Женщинов его оставьте, а его забирайти!
— Так дела не делаются, уважаеми кошичка. Нужна веская пердчина!
— Он мне тапком по жеппи дал. Заберети теперь?
— На первый раз пердуперждени вынесем.
— ОН МНЕ СТО РАЗ ПА ЖЕППИ ДАЛ! Как я с плоской жеппи жить буду?
— Не арите, мы выезжаем.
Приезжает Кошичкина полиция на место преступлени, кошичка-гавешичка им дверь открывает:
— Дратуйти, наканецта вы приехали! Я вас три часа жду.
— Не врити. Мы за 15 минут доехали ващета. Где преступни никчемни?
— Вон там на кровати лежит.
— Етот? – спрашивают серые котики с пистолетиками, запрыгивая на кровать.
— Не етот! – возмущается вредная кошичка. – Вы что не видите бигуди на башке? Ето женщинов его! Самец находится слева.
— Теперь видим. – говорит Кошичкина полиция и перебирается на другую сторону кровати.
— Етот? – тычут полицейские лапками в храпящего никчемни.
— Етот, етот. Уносите его нафиг. У меня возврат никчемни.
Серые котики хватают никчемни за руки и за ноги и начинают тащить. Никчемни не тащится. Серые котики стоят в задумлении.
— Меняем тактику. – командует главный по отряду. – Пихайте!
Котики упираются в никчемни лапками и роняют его на пол. Никчемни с грохотом падает на пол, продолжает храпеть. Его женщинов садится на кровати и, не открывая глаз, громко говорит:
— Джонни Депп, скорее прячься в шкаф!
Потом плашмя падает обратно на подушку, тоже храпит, но тоненько и красиво.
Вредная кошичка:
— Если вы его сломаити, я на вас жаловаться буду.
— Вы на нас и так жалуетеся без пердерыров. – кряхтят серые котики, катя никчемни как бревно к двери. – Какая вам разница, вы же его выкидываити.
Уходят из квартиры. Вызывают липт. Пихают никчемни в липт, никчемни в липт не влазит.
— Он шире, чем остальные. – говорит один котик.
— Можыт потомушто мы боком его тащим? – говорит тот, у которого на морде белые очечки.
— Давайти его просто в мусоропровод выкинем?
— Можыт не боком попробуем тащить? – не сдается котик в белых очечках.
Серые котики стоят у липта в задумлении. «Выкинуть или не выкинуть?» – написано на их мордах крупными буквами.
— От начальства попадет. – наконец говорит один из них.
Серые котики разворачиваются и наконец влезают в липт. Липт закрывает и тут же открывается обратно. Закрывается и открывается. Закрывается и открывается. Проходит три минутов или даже больше.
— Што не так?
— Башка не влезла. Уплотнени надо.
Серые котики убирают башку подальше от дверей. Липт едет вниз. Серые котики запихивают никчемни в машину, едут в Кошичкину полицию. Складывают храпящего никчемни на склад к остальным храпящим никчемни. Дежурный отряд садится отдыхать по коробочкам.
Примерно в четыре утра у главного котика делается бур-бур-бур в рации. Главни котик внимательно слушает и говорит:
— Диспетчер доклал, что кошичка передумала и говорит, что ей для коллекции нужно два никчемни. Тащим абратно.
Дежурный отряд делает в усы пыыхххххххххх и шшшшшшш, возмущени. Но работа такая работа. Возвращаются на склад, берут сверху какого-то никчемни:
— Ето не етот. – говорит котик в белых очечках.
— Етот, етот. – бурчит уставший дежурный отряд и везет никчемни обратно.
Заносят в подъезд. В подъезде стоит бапка с лыжными палками. Изумленно смотрит на Кошичкину полицию.
— Бабушка, вызовите нам липт, а то у нас лапки сильно заняты. – просит главни котик.
— А куда вы его?
— Домой. Хотити вам ададим ха ха хаааа.
— Аааа…??? – перекашивает бапку от многочисленных вопросов. Как под гипнозом нажимает на кнопку. Потом осторожно тычет лыжной палкой в котика в очечках.
— Бабушка, мы вам снимся. – жалостливо говорит котик в белых очечках.
— Но я не сплю! – говорит бапка, щипая себя за руку. – Я с палками ходить иду. Мне полезно для здоровья.
— У вас заблювани. Зожный лунатизм называется. К терапевту не ходити, никому ничво не расказуйти. Ето в ваших же интересах. Пака.
Приезжает липт, открывает двери. Серые котики боком пытается запихать туда никчемни. Боком никчемни не запихивается. Котики разворачиваются другой боковой стороной. Никчемни не запихивается.
— Давайте я вам помогу! – говорит бапка.
— Нинада. Вы же не хотити, чтоб на нем были ваши подпечатки. Идите своей дорогой, бабушка.
Дежурный отряд наконец поворачивается как надо и затаскивает никчемни в липт. Двери липта закрываются.
— Ето не етот. – говорит котик в белых очечках. – Тот длиннее был.
— Етот, етот. – бурчит дежурный отряд.
Стучат в дверь. Открывает вредная кошичка. Молча с поджатыми губками смотрит, как полицейские заносят никчемни, как с трудом тащут его на кровать. Дожидается, пока котики накроют никчемни одеялом.
— А ето не мой. – сварливо говорит кошичка.
— Как не ваш? Что вы выдумываете, забирайте давайте.
— Как же я заберу, если это чужой никчемни. Вдруг он мне диван погрызет. Или женщинов укусит. Можыт он бешени.
— Он не бешени.
— А я гаварю бешени! Забирайти.
— Ето ваш никчемни!
— Неть.
— Ладно, а какие у вашего были характерни приметы? – говорит главни котик.
— Ну такой…Страшни.
— А етот какой?
— И етот страшни. Но мой по другому страшни был.
— Значит ето ваш!
— НЕТЬ! Уносити!
— У нас смена кончилась. Пака.
Серые котики с пистолетиками быстро покидают квартиру вредной кошички.
— Извините. – смущенно говорит котик в белых очечках.
Кошичкина полиция спускается на липте на первый этаж. Там стоит уже две бапки. Одна с палками, вторая с хоккейной клюшкой.
— Я же тебе говорила! – торжествующе говорит бапка с палками.
Вторая бапка молча падает в обморок на бетонный пол.
Кошичкина полиция заботливо поднимает упавшую бапку, прислоняет к стенке, подпирает хоккейной клюшкой. Первая бапка все снимает на тилипон.
— Вам все равно никто не поверит. – говорит первой бапке главни котик. – Даже хихиатр.
Кошичкина полиция удаляется из здания.
Утром Геннадий просыпается в чужой квартире. Ухи у него поцарапаны, на лбу огромный синяк.
Рядом храпит незнакомая женщина. На подушке сидит маленькая кошичка и пристально смотрит на Геннадия как на гамно.
Мораль такая. Срочно дайте вашей кошке вкусни, чтоб случайно не проснуться в чужой квартире. С синяком на лбу от липта.
